Вот такая любовь

Плечевая

"Интердевочки", "вокзальницы", "бомжихи-шалавки" — мы уже привыкли к этим терминам. Вот еще один "сюжет": дорожная проституция. С нашим корреспондентом ведет откровенную беседу Надежда К.

В то время, ровно пять лет назад, полюбила я выходить на трассу. Автобусы, легковушки, грузовики мимо несутся, какая-то другая, полная, настоящая жизнь. Стою однажды в голубом платье. Останавливается дальнобойщик. Глаза отчаянные, голубые. Улыбка — роскошная. Этакий почти американский киногерой.

— Проедемся, красавица, в Москву и назад. Да ты не бойсь. Я без согласия ни-ни. Серега я. Король трассы!

А глаза — голубые. Майка — голубая. Зачем же без согласия? И поехала я с ним в Москву. Потом в Киев, Ригу, Санкт-Петербург… Так стала я Сережиной плечевой подругой. Прозвище это сами дальнобойщики придумали. Почему плечевая? Наверное, потому, что в дороге, в кабине всегда ты рядом с водителем. Плечом коснуться можно. Хотя плечом называют и участок дороги.

Был у меня с Сергеем короткий роман. Без букетов, правда, но, конечно, с водкой, малосольными огурцами да краюхой черного хлеба. Без обманов и трепотни. Сергей не прижимист был. С ним я прошла свои "университеты", многому научилась. Плечевая подруга — не просто шлюха для развлечения. Она друг, помощник, который в трудную минуту прикроет. Она может спекульнуть, продать в одном месте подороже, купив в другом месте подешевле. У нас свой бизнес. Своя независимость. Ведь большими деньгами дальнобойщики постоянным плечевым подругам не платят за любовь. Только еда, выпивка и дорога.

Поначалу я этому удивилась. Сергей меня в поездки берет, любовь крутит, а денег — ни копья. Спрашиваю: "Почему?"

А он в ответ:

— Ты же не грязная вокзальная шалава, которая свой подзаборный заработок заранее с клиентами оговаривает и которую ногой по печени бьют? Ты не выжига-валютчица, которая за доллар удавит не моргнув. Ты — плечевая подруга, свой парень. Спать со мной нравится? За что же платить? Учись сама деньги делать. Скоро в Молдавию поедем, там вино недорого стоит, а здесь, в Минске, глядишь, капитал себе приобретешь.

Постигала я все эти премудрости. Стала крутиться. Что-то из фруктов на Север возить. У себя дома дефицитом приторговывать. Только мне это противно. И акула-спекулянтка из меня не получилась.

Другое дело Лариска, подружка моя. Этой наплевать, с кем спать. Она выбирает клиентов по… направлениям. Где выгоднее продать да купить.

После Сергея у меня, наверное, десятка три дальнобойщиков было. И женатые тоже. Многие водилы нас, как амулеты, с собой везут. Особенно крутые мужики, контрабандисты, леваки, которые без "пушек" никогда на трассу не выходят. Я здесь и погони, как в боевиках, видела, и стрельбу! Во всяких переплетах бывала! Одну нашу девочку прошлой весной ранили. Узнали откуда-то, что ее парень видеотехнику везет, дорогу перекрыли, стреляли.

Сестра моя старшая плюется: "Ты, Надька, хуже всех нас! Ты — позор семьи. Дорожная проститутка! С забулдыгами грязными катаешься! Лет через пять—десять подохнешь где-нибудь на обочине с голоду. Вот мать узнает — помрет!"

Прямо скажу: в этом она, конечно, права. Но если мать узнает про ее "поклонников", тоже, наверное, не переживет. Дальнобойщики же наши — неплохие ребята. У них есть свои мораль, традиции, элита. И по печени они девочек не бьют, и пьяниц среди них меньше, чем среди обычных бродяг.

Тяжело другое: условия неженские. Тряска, пыль, ночевки, помыться негде. Раньше, говорят, по многим трассам бывшего Союза копеечные базары были, дешевые столовки, кафе. А теперь цены на все баснословные. Приходится обо всем думать, всем запасаться. Получается, что мы дальнобойщикам не просто подруги, а вроде сестер.

Когда Сергей меня с собой брать перестал, я дома засела, реву, жить не хочется. Такое однообразие кругом. Такая безысходная тоска! Он заехал: "Подтянись, Надюха! Ты уже дорогой отравлена, без нее не сможешь. Ты, как и я, человек дороги. Завтра за тобой мой друг Володя заедет. Отличный парень, в Афгане служил, такого в дороге нарасскажет! Не пожалеешь!"

И я поехала с Володей. И наслушалась его, и вряд ли пожалела, потому что я уже была отравлена дорогой. Ее приключениями, встречами, вечерами, такими, как этот. Лучше уж на ночное небо смотреть, чем в душном, прокуренном баре вранье и похвальбу каких-нибудь коммерсантов-однодневок слушать.

И выбора нет. Замуж — не за кого. Любви — нет. Профессии — нет. О детях подумать страшно. Лет до сорока протянуть, прокормиться. Даже проституткой настоящей я не стала. Так, любительница. Зато машину учусь водить. Может быть, дальнобойщицей стану! Была одна на трассе — Светлана, красавица латышка. Говорят, иняз окончила. Водила, как Бог. До сорока пяти лет ездила!

Что еще? Да не отравлена я! Не этого же я хочу. Я ведь нормальная. Не хочу я дорожной жизни, хочу самого обычного бабьего счастья. Есть еще у меня на него маленькая надежда…

Рассказ записал Валентин Никольский.

P.S. …Что ж, мне тоже хочется верить, что к Надежде еще придет любовь и она найдет свое счастье.

www.belarus.net/minsk_ev/97/russia/09_5/prost15.htm