Властелин колец

-- Я, между прочим, озабочен судьбой гондорцев и рохирримов не меньше твоего -- просто вперед заглядываю чуть дальше, чем ты. Тебе ли, члену Белого Совета, не знать, что совокупное магическое знание в принципе не может прирастать относительно того, что было некогда получено из рук Ауле и Оромэ: ты можешь утрачивать его быстрее или медленнее, но повернуть этот процесс вспять не в силах никто. Каждое следующее поколение магов будет слабее предыдущего, и рано или поздно люди останутся с Природой один на один. Вот тогда-то им и понадобятся Наука и Технология -- если, конечно, ты к тому времени не изведешь все это под корень.
-- Им вовсе не нужна твоя наука, ибо она разрушает гармонию Мира и иссушает души людей!
-- Должен тебе заметить, что в устах человека, собирающегося развязать войну, разговоры о Душе и Гармонии звучат несколько двусмысленно. Что же до науки, то она опасна вовсе не им, а тебе, точнее -- твоему больному самолюбию. Ведь мы, маги, в конечном счете лишь потребители созданного предшественниками, а они -- творцы нового знания; мы обращены лицом к прошлому, они -- к будущему. Ты некогда избрал магию -- и потому никогда не переступишь границы, предначертанной Валарами, тогда как у них, в науке, рост знания -- а потому и могущества -- поистине беспределен. Тебя гложет самый страшный сорт зависти -- зависть ремесленника к художнику... Ну что ж, это и вправду веская причина для убийства; не ты первый, не ты последний.
-- Ты ведь и сам в это не веришь. -- спокойно пожал плечами Гэндальф.
-- Да, пожалуй что не верю... -- печально покачал головой Саруман. -- Знаешь, те, кем движет алчность, жажда власти, ущемленное самолюбие, -- это еще полбеды, у них по крайней мере случаются угрызения совести. Но нет ничего страшнее ясноглазого идеалиста, решившего облагодетельствовать человечество: такой весь мир зальет кровью по колено и не поморщится. А больше всего на свете эти ребята обожают присказку "Есть вещи поважнее мира и пострашнее войны". Тебе ведь она тоже знакома, а?
-- Я беру на себя эту ответственность, Саруман; История меня оправдает.
-- О, в этом-то я как раз не сомневаюсь -- ведь историю эту будут писать те, кто победит под твоими знаменами. Тут есть испытанные рецепты: Мордор надо будет превратить в Империю Зла, желавшую поработить все Средиземье, а тамошние народы -- в нежить, разъезжавшую верхом на волках-оборотнях и питавшуюся человечиной... Только я сейчас не об истории, а о тебе самом. Позволь-ка мне повторить свой бестактный вопрос о людях -- хранителях знаний мордорской цивилизации. То, что их надо будет убивать -- не фигурально, а вполне натурально, -- сомнений не вызывает: "сорняк должен быть выполот до конца", иначе эта затея вообще бессмысленна. Так вот, мне интересно -- хватит ли у тебя духу поучаствовать в этой "прополке" лично; да-да, именно так -- будешь ли ты своими руками отрубать им головы?

Элвис так никогда и не вышла замуж. Она чрезвычайно замкнуто жила в особняке на Яшмовой улице, посвятив себя воспитанию мальчика, родившегося у нее в положенный срок после описанных событий. Мальчик этот стал не кем иным, как командором Аменго -- тем самым, чьи плавания принято считать за официальное начало эпохи Великих географических открытий. Командор оставил после себя кроки береговой линии нового континента, названного впоследствии его именем, замечательные (с чисто литературной точки зрения) записки о своих путешествиях, а также длинный шлейф из разбитых женских сердец -- что, впрочем, не принесло ему счастья в семейной жизни. Помимо Великого западного материка (каковой долгое время всерьез полагали Заокраинным Западом, отыскивая в тамошних аборигенах черты легендарных эльфов), в списке открытий Аменго числится небольшой тропический архипелаг, который тот вполне заслуженно нарек Райским. Название это было впоследствии изъято Святой Церковью (тамошние девушки являли собою просто-таки живое воплощение гураний -- каковыми живописует оных богомерзкая хакимианская ересь), однако два главных острова архипелага, удивительно напоминающие своей конфигурацией символ "инь-янь", все же сохранили за собою имена, данные им первооткрывателем, -- Элвис и Тангорн.
На мой вкус, знаменитый мореплаватель увековечил память своих родителей так, что ничего лучшего не придумаешь. Однако история любви умбарской куртизанки и гондорского аристократа вот уже который век не дает покоя литераторам, которые по неведомой причине либо обращают ее героев в какие-то бестелесные романтические тени, либо, напротив, сводят все к довольно примитивной эротике. Не стала -- увы! -- исключением и последняя аменгианская киноверсия, "Шпион и блудница": в гондорском прокате ей вполне справедливо влепили категорию "три креста", а в пуританском Ангмаре -- вовсе запретили к показу. Художественные достоинства фильма довольно скромны, но зато он предельно политкорректен: Элвис -- чернокожая (тьфу, виноват! -- харадо-аменгианка), отношения Тангорна с Грагером окрашены отчетливой голубизной; критики в один голос предрекали, что жюри кинофестиваля в Серебряных Гаванях, страхуясь от обвинений в "расизме", "сексизме" и прочих кошмарных "измах", увенчает ленту всеми мыслимыми призами -- так оно и вышло.

.... что было некогда получено из рук Ауле и Оромэ: ты можешь утрачивать его быстрее или медленнее, но повернуть этот процесс вспять не в силах никто. Каждое следующее поколение магов будет слабее предыдущего, и рано или поздно люди останутся с Природой один на один. Вот тогда-то им и понадобятся Наука и Технология -- если, конечно, ты к тому времени не изведешь все это под корень.